– Свят, свят, свят!
В дальнем углу парка тени остановились.
– Тут, – сказал Кузьма.
– Где?
Они стояли у неглубокой ямы, когда-то служившей колодцем, но ныне осыпавшейся и обросшей травой. Яма была огорожена на всякий случай, чтобы человек ли, скотина ли не сломали себе ноги.
– Лезем, – распорядился Иван.
Кузьма перекрестился и прыгнул в яму.
– Ишь ты, какая мышеловка! Щупай давай… Дерево? Вынимай топор. Доска?
Зажгли спичку: за тонким слоем земли виднелся полугнилой колодезный сруб.
– Наврали!
– Ну, брат. Наврали!..
Полчаса провозились в колодце, пока наконец под одним из бревен не отыскали узкий, только пролезть человеку, проход.
– Видал? Теперь он у нас в руках!
– Не дастся!
– Полезай, полезай. Нечего тут.
Кузьма полез первым. Проход, сначала узкий, все более и более расширялся. Кое-где осыпавшаяся земля перегораживала путь: разгребали руками. Потом проход стал так широк, что можно было встать во весь рост.
– Тутося? – прошептал Кузьма и вдруг дернул Ивана за руку. – Стой. Не шевелись.
Впереди слышался шорох, как будто чьи-то шаги по осыпавшейся мягкой земле.
– Мыши?
– Нишкни.
Опять прислушались: явно шаги. Совсем близко. Кто-то дышит – в тишине подземелья казалось, что дышат рядом – над самым ухом.
– Они. – прошептал Кузьма. И как ни храбрился Иван, это дыхание в таком месте, куда не мог забраться ни один человек, сильно тревожило и его.
– Я тебе говорю: они, – беззвучно шептал Кузьма.
Мелькнул легкий свет – мелькнул и погас. Так же быстро вырисовалась и исчезла смутная человеческая фигура. Кузьма уверял потом, что он слышал глухой подземный голос:
– Кто здесь?
Потом рассказывал он, что при блеске «будто от молоньи» видел он человека в нахлобученной на лицо шляпе, – далее следовало точное описание шокоровского привидения – будто бы это привидение стояло у большого железного ящика, что-то вынимало из ящика и запрятывало в свои широченные карманы.
Но все это рассказывал он на другой день, на самом же деле он видел только темную человеческую фигуру и закричал при виде этой фигуры:
– Свят, свят, свят!
И оба они бросились вон, и побежали, не соблюдая необходимой в таких случаях осторожности.
– Держи их, держи! – слышали сзади глухой подземный голос.
Шокоровские сторожа действительно не заснули в эту ночь и бродили по парку под охраной висевших за плечами винтовок. Слышали они будто бы шум в старом доме и видели будто бы свет в одном из нижних окон – но в дом не вошли.
– Ежели человек, то он как вошел, так и выйдет, а мы его и на воле поймаем, а ежели…
И верно: не прошло получаса, как заслышался треск сухих сучьев и чьи-то быстро мелькающие тени пробежали между деревьями.
– Держи их, держи!
Ефрем наугад выпалил из винтовки.
Кто-то упал. Сторожа приволочили упавшего человека в сарай. В сарае зажгли коптилку.
– Ну и привидение, – сказал Нефед, разглядывая тщедушного мужичонку с рыжей, клином бородкой, – ну и привидение. Да никак это ты, Кузьма?
– Так и есть – Кузьма! С нами крестная сила!
Утром Кузьма был доставлен в совет и допрос выяснил, что Кузьму «нелегкая занесла», что будто бы пошел он с верным человеком клад искать, а верный человек оборотился чертом, и клад ему, Кузьме, в руки не дался. Несмотря на страх перед нечистым, Кузьма не хотел выдавать свой секрет, полагая причиной неудачи неправильное время, – надо было идти после петухов, когда, как известно, нечистый над человеком власти не имеет. И потому он сказал, что искал будто бы клад в старом доме и видел будто бы тень молодого барина, – далее следовало обычное описание привидения. Кузьму оставили в покое, заперев предварительно в холодную, – а сами стали обсуждать создавшееся положение.
Привидение надо было немедленно поймать – тем более что приметы его были всем известны, – но насчет клада единодушия не было. Одни полагали, что клад – пустая выдумка, другие, опираясь на народную молву, считали его существование вполне возможным и полагали, что если Кузьму припугнуть, он расскажет, – недаром он связался с нечистым.
Припугнуть выпало на долю Митьке, который так ловко сумел вооружить сторожей, – и на него же возложена была обязанность раскрыть и всю эту чудеснейшую историю.
Кузьма за это время успел успокоиться – и обдумывал новую историю о том, как очутился он в ночное время на усадьбе, – но обдумать этой новой истории не успел. Явился Митька.
– Или, – говорит, – ты все расскажешь, или тебе крышка! А потому говори правду: куда спрятал клад!
Пришлось сказать, что клад спрятал не он, а покойник – и рассказать ту историю, которая нами изложена выше. Отыскана была и яма и проход, в меру пролезть человеку; дошли до места, где можно встать во весь рост, видели наполовину засыпанные землей следы, но не нашли ни привидения, ни железного ящика,
о котором рассказывал Кузьма. Кузьма тут же сознался, что железного ящика могло и не быть.
Стало ясно, что клад был кем-то украден. Но так как клад этот, как и все оставшееся от бежавшей буржуазии имущество, являлся по закону собственностью государства, то покража его признана была преступлением, нанесшим ущерб интересам республики. Оставить такое дело без расследования было даже преступно, а за отсутствием поблизости следователей пришлось взяться за это дело самому исполкому. И первым долгом заявились, конечно, к Ариадне.
Как прожила Ариадна эти тревожные дни? Мы оставили ее с глазу на глаз с привидением – конечно, не могла не слышать она, что говорили по деревне, и даже, может быть, слышала и шум в парке и выстрел, – но почему-то все эти события не произвели на нее особенного впечатления.
Даже наоборот – она была в эти дни в возбужденном, даже радостном настроении, она пела, смеялась, весело работала в огороде. Она стала больше прежнего бродить по роще и парку, она заходила даже в старый дом, не обращая внимания на слухи о привидениях, – и уходила оттуда не испуганная, а даже радостная. Когда пришли к ней за справками, она отвечала, что все это ее не касается, а если кому надо что узнать о семье Бахрушиных, могут обратиться к Петру Степанычу, а где он живет, на селе каждому известно.
Не добившись здесь ничего, опросили всех, кто видел когда-либо привидение или человека, напоминающего это привидение, – и таким образом добрались до станции.
В конторе дежурного агента тот же человек во френче сразу узнал в описываемом привидении англичанина, которого обокрали на станции.
– Где вы раньше-то были? Он только сегодня уехал!
– Что ж вы его…
– А я почем знал, что он привидение! Головы!
Делать нечего – все пути вели в город. Секретарь исполкома сказал Кузьме:
– Можешь ты узнать его, если встретишь?
– Как живой стоит!
– Ну, так пойдем вместе…
9. Товарищ Плотников
Высокий, серый, наполовину из стекла построенный дом. Между вторым и третьим этажом – следы бывших когда-то здесь золотых букв – можно легко прочесть название фирмы:
Небольшая, красная с серпом и молотом вывеска указывает на новое наименование того же самого предприятия, и можно еще добавить – на самой двери черная дощечка содержит третье наименование, но опять-таки того же самого предприятия.
В кабинете, сохранившем от прежних владельцев небывалых размеров бюро, кожаные кресла, ковер, – за этим небывалой величины бюро сидит директор предприятия, или, вернее, объединения предприятий, родственных бывшему торговому дому «Бр. Бахрушины», – товарищ Плотников.
На нем серый потертый пиджак с лоснящимися локтями, вид у него серьезный и строгий: только внимательный наблюдатель усмотрит в товарище Плотникове некоторую неуверенность – в движениях, в манере сидеть: как будто бы он не дома; ему непривычен и этот кабинет, и это бюро, и эти ковры.
